«Тайна сия велика есть», сказал о любви апостол Павел, и, похоже, это единственная истина о любви, которая не вызывает сомнений!
Удивительно, но, даже зная о непостижимости этой тайны, человек всё равно пытается ее разгадать. Вот и я о ней думаю уже добрых сорок лет! И чем больше думаю, тем сильнее радуюсь невозможности постижения ее рассудком, что, на мой взгляд, есть свидетельство неукротимой стихийности и силы этого чувства, его сложности и укорененности в таких глубинах человеческой души, о которых слабый и ехидный рассудок даже и не догадывается!
Гораздо проще и продуктивнее размышлять не о самой любви, а о ее суррогатах, о масках, похожих на любовь, под которыми прячутся совсем другие чувства, биологические и психологические потребности, комплексы, неврозы... Определив, что не является любовью, человек начинает смутно догадываться, что же всё-таки ею является...
Я полагаю, что одним из фундаментальных свойств любви является ее тотальная, всё пронизывающая двойственность. В частности, в ней представлены два человека, две личности, и, хотя говорят об одной, как бы единой любви, но на самом деле их две, причем во многом различных! Двойной характер любви заключен буквально во всем! И в том, что в ней есть и телесное, и духовное начало. И в том, что во многих людях живет не только чувство к Другому, но и чувство к себе, которые порой вступают в противоречие. И в том, что любовь не является дружбой, и в тоже время является ею. И в том, что любовь — это исключительное предпочтение одного человека перед всем человечеством; и нередко приходится выбирать между ними, разрывая себе сердце.
Можно много еще найти «раздвоений» в любви, но они все начинают исчезать, по крайней мере, в моем сознании, когда я объясняю себе явление любви следующим образом. Во всех иных человеческих отношениях существует какая-то частная причина их возникновения, т. е. один человек для другого оказывается привлекательным с какой-то конкретной стороны — интеллектуальной, или эстетической, или сексуальной, или деловой и т. д. Отношения любви имеют гораздо более широкие, многомерные причины, причем это верно для всех видов любви: братской, родительской, детской, любви к Богу и к себе. И все-таки только любовь между мужчиной и женщиной имеет действительно универсальную причину: в такой любви человека любят всего, целиком, со всеми его чертами и черточками! Даже материнская любовь носит не универсальный характер, ведь в ней, например, отсутствует интерес к сексуальной сфере ребенка, а порой и к ряду других.
В любви человек — именно в силу ее универсальности — вступает через Другого в отношения со всем человечеством! (Кстати, почти тоже самое происходит в настоящей, духовно освященной дружбе). Возможно, любовь достигает предельного накала чувств и подвига самоотверженности именно потому, что в любимом человеке видишь все лучшее, что свойственно человеческому роду. Через него, несмотря на несомненность чувства к конкретному человеку, признаёшься в любви к человеку как таковому, видя в любимом идеал Человека.
Важно, что человек не только к любимому относится как к представителю человечества, но и сам выступает представителем всего человечества, стремясь проявить лучшие его черты! И эта же миссия проявляется в том, чтобы добровольно и радостно брать на себя полную ответственность за жизнь и счастье Другого, как бы аккумулируя при этом весь опыт и нравственность человечества.
По признаку отношения к себе и к Другому, можно выделить три типа любви: Эгоистическая любовь, Жертвенная любовь, Гуманистическая любовь.
Появление первых двух типов обусловлено «сверхценностью» «Я» или «Другого», это болезненные формы, вызываемые особым, сложнейшим сочетанием внутренних и внешних факторов развития. Гуманистическая любовь означает признание и ощущение равно безмерной ценности любого человека (и себя, и Другого). В первых двух выражена социально-биологическая потребность — «иметь» и «принадлежать»; в последнем — духовная потребность — «быть» и «отдавать»!
Существует точный, простой и несомненный практический критерий гуманистической любви. Если любовь к одному человеку делает любящего «слепым» по отношению ко всем другим людям и миру, то это не настоящая любовь, а болезненное состояние, «маска» любви. Когда же любовь к конкретному человеку рождает в твоей душе горячее чувство к каждому человеку на свете — это и есть настоящая, счастливая, плодотворная человеческая любовь!
За что мы любим другого человека? За уникальность? Но ведь каждый человек по-своему уникален! За то, что он обладает выдающимися качествами? Но тогда это не любовь, а форма себялюбия, проявление тяготения к тому, что может усилить нашу собственную значимость. Может быть, мы любим за то, что своеобразие конкретного человека соответствует многим нашим индивидуальным потребностям — эстетическим, биологическим, интеллектуальным? Но тогда это, опять-таки, не любовь, а влечение — половое, эмоциональное, интеллектуальное...
Может быть в основе любви лежит противоположный принцип — любим не за уникальность, а за принадлежность Другого к человеческому роду? Не за уникальные, а за родовые черты, ощущая его бесконечную ценность как человека вообще? Тогда фундаментом чувства к конкретному человеку будет... неназываемое мощное Первоначало, пронизывающее его биологическую и духовную природу. Печально, но не все люди могут это почувствовать. Дух человеческий должен преодолеть биологически обусловленную ксенофобию — межиндивидуальную, межэтническую, групповую.
А как же все-таки быть с уникальностью? Ведь любишь без меры только одного человека... Возможно, любовь возникает, когда совпадает почти несовпадаемое, когда приходишь к зрелости ума и души, и чувствуешь любовь и жалость к каждому человеку. И одновременно встречаешь такого человека, чьи уникальные черты оказываются именно тебе по сердцу! И только тогда, проникая в его жизнь, сначала заинтересованным взглядом, потом — сочувственным и восторженным, затем — обожающим и нежным, видишь в нем то лучшее, что присуще человечеству!
Нет, неправильно! Это лишь половина правды. Это тоже не любовь, если видишь в нем только лучшее! Любовь, это когда принимаешь его таким, какой он есть, а через него — понимаешь бесценность и каждого человека, с достоинствами и недостатками, но бесконечно дорогого, потому, что он — живой, потому, что — смертный, хрупкий, ранимый! Любя одного человека, мысленно протягиваешь руки всем людям, пытаясь их поддержать и спасти.
Удивительно! Как любовь открывает глаза, как она позволяет человеку подняться к собственно человеческому, которое оказывается... божественным! И действительно, в любимом видишь лик Христа, а в себе открываешь стремление стать спасителем всего человечества!
Когда любишь, то открываешь бесконечность и за пределами человечества! Начинаешь относиться с любовью и нежностью ко всему живому — дереву, цветку, собаке... Чем они меньше заслуживают любви, чем человек? Их земная жизнь так же хрупка и коротка... «Тайна сия велика есть», сказал о любви апостол Павел, и, похоже, это единственная истина о любви, которая не вызывает сомнений!
Удивительно, но, даже зная о непостижимости этой тайны, человек всё равно пытается ее разгадать. Вот и я о ней думаю уже добрых сорок лет! И чем больше думаю, тем сильнее радуюсь невозможности постижения ее рассудком, что, на мой взгляд, есть свидетельство неукротимой стихийности и силы этого чувства, его сложности и укорененности в таких глубинах человеческой души, о которых слабый и ехидный рассудок даже и не догадывается!
Гораздо проще и продуктивнее размышлять не о самой любви, а о ее суррогатах, о масках, похожих на любовь, под которыми прячутся совсем другие чувства, биологические и психологические потребности, комплексы, неврозы... Определив, что не является любовью, человек начинает смутно догадываться, что же всё-таки ею является...
Я полагаю, что одним из фундаментальных свойств любви является ее тотальная, всё пронизывающая двойственность. В частности, в ней представлены два человека, две личности, и, хотя говорят об одной, как бы единой любви, но на самом деле их две, причем во многом различных! Двойной характер любви заключен буквально во всем! И в том, что в ней есть и телесное, и духовное начало. И в том, что во многих людях живет не только чувство к Другому, но и чувство к себе, которые порой вступают в противоречие. И в том, что любовь не является дружбой, и в тоже время является ею. И в том, что любовь — это исключительное предпочтение одного человека перед всем человечеством; и нередко приходится выбирать между ними, разрывая себе сердце.
Можно много еще найти «раздвоений» в любви, но они все начинают исчезать, по крайней мере, в моем сознании, когда я объясняю себе явление любви следующим образом. Во всех иных человеческих отношениях существует какая-то частная причина их возникновения, т. е. один человек для другого оказывается привлекательным с какой-то конкретной стороны — интеллектуальной, или эстетической, или сексуальной, или деловой и т. д. Отношения любви имеют гораздо более широкие, многомерные причины, причем это верно для всех видов любви: братской, родительской, детской, любви к Богу и к себе. И все-таки только любовь между мужчиной и женщиной имеет действительно универсальную причину: в такой любви человека любят всего, целиком, со всеми его чертами и черточками! Даже материнская любовь носит не универсальный характер, ведь в ней, например, отсутствует интерес к сексуальной сфере ребенка, а порой и к ряду других.
В любви человек — именно в силу ее универсальности — вступает через Другого в отношения со всем человечеством! (Кстати, почти тоже самое происходит в настоящей, духовно освященной дружбе). Возможно, любовь достигает предельного накала чувств и подвига самоотверженности именно потому, что в любимом человеке видишь все лучшее, что свойственно человеческому роду. Через него, несмотря на несомненность чувства к конкретному человеку, признаёшься в любви к человеку как таковому, видя в любимом идеал Человека.
Важно, что человек не только к любимому относится как к представителю человечества, но и сам выступает представителем всего человечества, стремясь проявить лучшие его черты! И эта же миссия проявляется в том, чтобы добровольно и радостно брать на себя полную ответственность за жизнь и счастье Другого, как бы аккумулируя при этом весь опыт и нравственность человечества.
По признаку отношения к себе и к Другому, можно выделить три типа любви: Эгоистическая любовь, Жертвенная любовь, Гуманистическая любовь.
Появление первых двух типов обусловлено «сверхценностью» «Я» или «Другого», это болезненные формы, вызываемые особым, сложнейшим сочетанием внутренних и внешних факторов развития. Гуманистическая любовь означает признание и ощущение равно безмерной ценности любого человека (и себя, и Другого). В первых двух выражена социально-биологическая потребность — «иметь» и «принадлежать»; в последнем — духовная потребность — «быть» и «отдавать»!
Существует точный, простой и несомненный практический критерий гуманистической любви. Если любовь к одному человеку делает любящего «слепым» по отношению ко всем другим людям и миру, то это не настоящая любовь, а болезненное состояние, «маска» любви. Когда же любовь к конкретному человеку рождает в твоей душе горячее чувство к каждому человеку на свете — это и есть настоящая, счастливая, плодотворная человеческая любовь!
За что мы любим другого человека? За уникальность? Но ведь каждый человек по-своему уникален! За то, что он обладает выдающимися качествами? Но тогда это не любовь, а форма себялюбия, проявление тяготения к тому, что может усилить нашу собственную значимость. Может быть, мы любим за то, что своеобразие конкретного человека соответствует многим нашим индивидуальным потребностям — эстетическим, биологическим, интеллектуальным? Но тогда это, опять-таки, не любовь, а влечение — половое, эмоциональное, интеллектуальное...
Может быть в основе любви лежит противоположный принцип — любим не за уникальность, а за принадлежность Другого к человеческому роду? Не за уникальные, а за родовые черты, ощущая его бесконечную ценность как человека вообще? Тогда фундаментом чувства к конкретному человеку будет... неназываемое мощное Первоначало, пронизывающее его биологическую и духовную природу. Печально, но не все люди могут это почувствовать. Дух человеческий должен преодолеть биологически обусловленную ксенофобию — межиндивидуальную, межэтническую, групповую.
А как же все-таки быть с уникальностью? Ведь любишь без меры только одного человека... Возможно, любовь возникает, когда совпадает почти несовпадаемое, когда приходишь к зрелости ума и души, и чувствуешь любовь и жалость к каждому человеку. И одновременно встречаешь такого человека, чьи уникальные черты оказываются именно тебе по сердцу! И только тогда, проникая в его жизнь, сначала заинтересованным взглядом, потом — сочувственным и восторженным, затем — обожающим и нежным, видишь в нем то лучшее, что присуще человечеству!
Нет, неправильно! Это лишь половина правды. Это тоже не любовь, если видишь в нем только лучшее! Любовь, это когда принимаешь его таким, какой он есть, а через него — понимаешь бесценность и каждого человека, с достоинствами и недостатками, но бесконечно дорогого, потому, что он — живой, потому, что — смертный, хрупкий, ранимый! Любя одного человека, мысленно протягиваешь руки всем людям, пытаясь их поддержать и спасти.
Удивительно! Как любовь открывает глаза, как она позволяет человеку подняться к собственно человеческому, которое оказывается... божественным! И действительно, в любимом видишь лик Христа, а в себе открываешь стремление стать спасителем всего человечества!
Когда любишь, то открываешь бесконечность и за пределами человечества! Начинаешь относиться с любовью и нежностью ко всему живому — дереву, цветку, собаке... Чем они меньше заслуживают любви, чем человек? Их земная жизнь так же хрупка и коротка... «Тайна сия велика есть», сказал о любви апостол Павел, и, похоже, это единственная истина о любви, которая не вызывает сомнений!
Удивительно, но, даже зная о непостижимости этой тайны, человек всё равно пытается ее разгадать. Вот и я о ней думаю уже добрых сорок лет! И чем больше думаю, тем сильнее радуюсь невозможности постижения ее рассудком, что, на мой взгляд, есть свидетельство неукротимой стихийности и силы этого чувства, его сложности и укорененности в таких глубинах человеческой души, о которых слабый и ехидный рассудок даже и не догадывается!
Гораздо проще и продуктивнее размышлять не о самой любви, а о ее суррогатах, о масках, похожих на любовь, под которыми прячутся совсем другие чувства, биологические и психологические потребности, комплексы, неврозы... Определив, что не является любовью, человек начинает смутно догадываться, что же всё-таки ею является...
Я полагаю, что одним из фундаментальных свойств любви является ее тотальная, всё пронизывающая двойственность. В частности, в ней представлены два человека, две личности, и, хотя говорят об одной, как бы единой любви, но на самом деле их две, причем во многом различных! Двойной характер любви заключен буквально во всем! И в том, что в ней есть и телесное, и духовное начало. И в том, что во многих людях живет не только чувство к Другому, но и чувство к себе, которые порой вступают в противоречие. И в том, что любовь не является дружбой, и в тоже время является ею. И в том, что любовь — это исключительное предпочтение одного человека перед всем человечеством; и нередко приходится выбирать между ними, разрывая себе сердце.
Можно много еще найти «раздвоений» в любви, но они все начинают исчезать, по крайней мере, в моем сознании, когда я объясняю себе явление любви следующим образом. Во всех иных человеческих отношениях существует какая-то частная причина их возникновения, т. е. один человек для другого оказывается привлекательным с какой-то конкретной стороны — интеллектуальной, или эстетической, или сексуальной, или деловой и т. д. Отношения любви имеют гораздо более широкие, многомерные причины, причем это верно для всех видов любви: братской, родительской, детской, любви к Богу и к себе. И все-таки только любовь между мужчиной и женщиной имеет действительно универсальную причину: в такой любви человека любят всего, целиком, со всеми его чертами и черточками! Даже материнская любовь носит не универсальный характер, ведь в ней, например, отсутствует интерес к сексуальной сфере ребенка, а порой и к ряду других.
В любви человек — именно в силу ее универсальности — вступает через Другого в отношения со всем человечеством! (Кстати, почти тоже самое происходит в настоящей, духовно освященной дружбе). Возможно, любовь достигает предельного накала чувств и подвига самоотверженности именно потому, что в любимом человеке видишь все лучшее, что свойственно человеческому роду. Через него, несмотря на несомненность чувства к конкретному человеку, признаёшься в любви к человеку как таковому, видя в любимом идеал Человека.
Важно, что человек не только к любимому относится как к представителю человечества, но и сам выступает представителем всего человечества, стремясь проявить лучшие его черты! И эта же миссия проявляется в том, чтобы добровольно и радостно брать на себя полную ответственность за жизнь и счастье Другого, как бы аккумулируя при этом весь опыт и нравственность человечества.
По признаку отношения к себе и к Другому, можно выделить три типа любви: Эгоистическая любовь, Жертвенная любовь, Гуманистическая любовь.
Появление первых двух типов обусловлено «сверхценностью» «Я» или «Другого», это болезненные формы, вызываемые особым, сложнейшим сочетанием внутренних и внешних факторов развития. Гуманистическая любовь означает признание и ощущение равно безмерной ценности любого человека (и себя, и Другого). В первых двух выражена социально-биологическая потребность — «иметь» и «принадлежать»; в последнем — духовная потребность — «быть» и «отдавать»!
Существует точный, простой и несомненный практический критерий гуманистической любви. Если любовь к одному человеку делает любящего «слепым» по отношению ко всем другим людям и миру, то это не настоящая любовь, а болезненное состояние, «маска» любви. Когда же любовь к конкретному человеку рождает в твоей душе горячее чувство к каждому человеку на свете — это и есть настоящая, счастливая, плодотворная человеческая любовь!
За что мы любим другого человека? За уникальность? Но ведь каждый человек по-своему уникален! За то, что он обладает выдающимися качествами? Но тогда это не любовь, а форма себялюбия, проявление тяготения к тому, что может усилить нашу собственную значимость. Может быть, мы любим за то, что своеобразие конкретного человека соответствует многим нашим индивидуальным потребностям — эстетическим, биологическим, интеллектуальным? Но тогда это, опять-таки, не любовь, а влечение — половое, эмоциональное, интеллектуальное...
Может быть в основе любви лежит противоположный принцип — любим не за уникальность, а за принадлежность Другого к человеческому роду? Не за уникальные, а за родовые черты, ощущая его бесконечную ценность как человека вообще? Тогда фундаментом чувства к конкретному человеку будет... неназываемое мощное Первоначало, пронизывающее его биологическую и духовную природу. Печально, но не все люди могут это почувствовать. Дух человеческий должен преодолеть биологически обусловленную ксенофобию — межиндивидуальную, межэтническую, групповую.
А как же все-таки быть с уникальностью? Ведь любишь без меры только одного человека... Возможно, любовь возникает, когда совпадает почти несовпадаемое, когда приходишь к зрелости ума и души, и чувствуешь любовь и жалость к каждому человеку. И одновременно встречаешь такого человека, чьи уникальные черты оказываются именно тебе по сердцу! И только тогда, проникая в его жизнь, сначала заинтересованным взглядом, потом — сочувственным и восторженным, затем — обожающим и нежным, видишь в нем то лучшее, что присуще человечеству!
Нет, неправильно! Это лишь половина правды. Это тоже не любовь, если видишь в нем только лучшее! Любовь, это когда принимаешь его таким, какой он есть, а через него — понимаешь бесценность и каждого человека, с достоинствами и недостатками, но бесконечно дорогого, потому, что он — живой, потому, что — смертный, хрупкий, ранимый! Любя одного человека, мысленно протягиваешь руки всем людям, пытаясь их поддержать и спасти.
Удивительно! Как любовь открывает глаза, как она позволяет человеку подняться к собственно человеческому, которое оказывается... божественным! И действительно, в любимом видишь лик Христа, а в себе открываешь стремление стать спасителем всего человечества!
Когда любишь, то открываешь бесконечность и за пределами человечества! Начинаешь относиться с любовью и нежностью ко всему живому — дереву, цветку, собаке... Чем они меньше заслуживают любви, чем человек? Их земная жизнь так же хрупка и коротка...
артифилософ,к сожалению,на сайте небольшие неполадки, Трошина Юлия ,как я поняла,хорошо разбирается в компьютерной технике,вот она сделала свою страницу.....но это не проблемно...не злитесь на нее....
